сильнее. Саша кивнул. Юра демонстративно поежился, мол, будет холодно. Саша снова кивнул. Жестом Гречкин позвал Сашу и Катю на кухню ресторана.

Когда мужчины скрылись за аркой, Катя, оставаясь все еще в главном зале, увидела на полу среди мертвецов годовалого ребенка. Судя по розовым ползункам, это была девочка. Она лежала на спине, сложив руки на груди. Глаза ее были открыты, выпучены. Катя села на корточки и, не в силах сдержаться, разревелась, но тут же начала беззвучно кашлять и давиться. На самом деле звуки вокруг были, ведь все еще оставалась какая-никакая газовая среда, но плотность этой среды была слишком низкая, чтоб передавать через ее колебания что-то, что могли уловить сенсоры в наших ушах.

Дрожащей рукой Катя провела по лицу девочки и закрыла ей глаза.

Из арки выглянул Саша. Он махнул сестре рукой, чтоб та шла быстрее.

С кухни единственная дверь вела в подсобное помещение, в котором Юра надеялся найти сухую рабочую одежду поваров. Но кроме хлама там ничего не оказалось. Промокшие насквозь кроссовки Гречкина будут сохнуть очень долго, а скорее всего вообще не успеют высохнуть. Был бы тут космический вакуум, вода бы с поверхностей начала закипать и испаряться, но в вакууме на мокрую одежду было бы наплевать, потому что все бы умерли и никакие кислородные баллоны и гидрокостюмы не помогли бы.

Юра развел руки, мол, одежды нет. Потом он оглянулся и поднял указательный палец вверх, как бы говоря:

— Мне пришла отличная идея!

Сложно сказать наверняка, изменилось ли отношение Кати из-за хладнокровного и даже, как казалось девушке, циничного отношения Гречкина к гибели людей, но вот когда космонавт начал стягивать спортивные штаны с трупа, Катя решила, что Юра не человек, а какой-то бездушный робот. Саша, понимая, что есть большая вероятность того, что им вскоре придется лезть выше, и неизвестно насколько выше, тоже решил одеться тепло. Гречкин надел двое штанов и две кофты поверх гидрокостюма. Васечкин подумал, что одних штанов вполне хватит, а кофты надел тоже две. С обувью оказалось немного сложнее, тут пришлось мерить и подбирать удобные ботинки, но и эту проблему мужчины решили быстро. Вскоре и Кате пришлось смириться и надеть на себя вещи мертвецов. Правда, сама она одежду с трупов не стягивала, этим занялся Юра и брат. Потом Гречкин, не объясняя причины, снял ремни со штанов трех наиболее тучных покойников. Ремни он убрал себе в рюкзак.

Солнце к этому времени село. Сумрак опустился на город-призрак.

Вид у всех троих был, мягко сказать, не ахти какой: заплаканная Катя с взлохмаченным каре, одетая в синие треники не по размеру, в серую кофту поверх еще одной кофты, а на ногах розовые кроссовки на липучках; грудь и талию ее сжимал крепеж для баллона, надетый поверх так, что длинная кофта к низу расходилась будто мини юбка; Васечкин с испуганным лицом (эйфория от осознания того, что он полетит в космос, после увиденных трупов быстро ушла) выглядел еще более нелепо, потому как на обтягивающий резиновый костюм он надел такие же обтягивающие черные джинсы, а учитывая, что он был худощавый, казалось, что из широкого худи болтается две веревки — его ноги; Гречкин надел на себя больше всего вещей и выглядел натурально как космонавт в старом объемном скафандре; и стояли они все на Останкинской башне на фоне сотен трупов и с видом из окон на стертую с лица Земли Москву. Если сейчас их сфотографировать и отправить эту фотографию в прошлое на месяц каждому из них и попросить мысленно воссоздать те события, которые привели их в эти обстоятельства, скорее всего никто не сможет даже близко представить, что же заставило их тут оказаться в таком виде, в таком антураже.

Но на внешний вид, конечно же, им было наплевать. Сейчас единственной их целью было пережить волны. Продержаться до тех пор, пока Сфера не поглотит Луну и не сядет на Землю. Безусловно, тогда начнутся новые проблемы, но о них позже…

Когда будет следующая волна — неизвестно. Луна, будучи над другим полушарием, могла приблизиться к Земле на столько близко, насколько пожелает Сфера. Одно было ясно — уничтожать Землю столкновением с Луной Сфера не станет. Куда проще мягко сесть и начать поглощать нашу планету, хотя в какой-то момент, возможно, Сфера раздуется, чтобы увеличить свою площадь, и тогда Земля треснет, как было с Титаном. Но это не важно, ведь как ни крути — конец близок. В случае, если Луна не изменила свою скорость и расстояние до Земли, прилив должен начаться через восемь часов. Но в это никто не верил. Все трое ждали волну раньше. Гораздо раньше. Готовые бежать наверх Юра, Саша и Катя стояли возле окна и смотрели на темнеющее небо на запад, откуда вскоре должен появиться поток.

Васечкин первым понял, что там вдали, на горизонте, перед волной прозрачной стеной идет атмосферный фронт. Саша замахал руками, показывая в окно. Небо в том месте стало бледно синее на фоне остальной черноты. Такое бледно-синее, каким оно бывает после заката, перед тем, как совсем стемнеть. Гречкин тут же побежал к столу с рюкзаками и винтовками.

Синева медленно возвышалась над горизонтом на протяжении всей его видимой линии. Со смотровой площадки башни было видно в радиусе примерно ста километров. Что, собственно, и означало, что поток ветра сейчас находится на этом расстоянии, а за ним и волна.

Саша подбежал к Юре и тоже, как и космонавт, нацепил на грудь рюкзак, а на плечо повесил винтовку. Пневматический пистолет Юра выкинул, а Катин арбалет утонул в шахте. Последним делом они нацепили на лица маски для плавания, защищающие глаза и нос.

Взобравшись по винтовой лестнице на открытую площадку, они все трое невольно замерли. Из-за горизонта огромным расползающимся во все стороны диском показалась горящая Луна. Края ее видимой части окружности расширялись по мере восхода. Скорость движения Луны была огромная, невероятная. Вот уже треть спутника вылезла из-за края Земли и заняла эта треть все пространство над горизонтом, которое видно слева направо. Луна сейчас была больше в сотни раз. Огненная Луна шла на низкой орбите, такой низкой, что слои атмосферы, которые она же сама и гнала, терлись об нее, раскаляя каменную поверхность. Луна горела подобно метеориту, вошедшему в наше небесное пространство. Катя со страху села. Свет был ярче тысяч Солнц! День полыхал, так что пришлось прищуриться. Казалось, что Бог пододвинул к Земле Солнце. Края диска Луны колыхались, испуская языки огня,